Чтобы как-то застраховать себя от недобросовестных исполнителей, Анна Гавриловна решила составить договор в двух экземплярах. Разделила лист бумаги для печати на две равные половины, от руки прописала все виды работ. Теперь только вписать фамилию, имя, отчество мастера, поставить подписи, и документ готов. Пусть попробует надуть.

Бригада после заключения сделки появилась только через две недели, в июньский субботний день утром. Их было трое: уже знакомый подрядчик с хриплым голосом, невысокого роста щуплый жилистый мужичонка и худощавый субъект повыше, на первый взгляд некрепкого сложения.  Бригадир повел товарищей по двору, приказал им дробить бетон. Инструменты нашли у хозяйки в сараях. Стук молота, кирки, лома понесся над двором, нарушил тишину над улицей, над домами соседей. Работа закипела. Бригадир собрался уходить.

На выходе с подворья Анна Гавриловна его остановила.

-Скажите, как вас зовут? Я приготовила два экземпляра договора на выполнение работ, один экземпляр мне, другой вам. Нужно вписать ваши данные.

Мужчина с хитроватым прищуром взглянул на женщину:

-Косенко Богдан Михайлович.

-А меня Степанова Анна Гавриловна. Вот и познакомились. А то и не знаю, как вас называть. Подождите немного.

Хозяйка вынесла из дому два листочка, вписала в них недостающие сведения и протянула мужчине. Тот бегло прочитал договоры, черканул на них закорючистую подпись и сунул свой экземпляр в карман тех же, что и при первой встрече, полотняных штанов. Небрежность, с которой мужчина отнесся к «важному» документу, неприятно поразила заказчицу, но она, не думая больше об этом, вернулась к своим заботам. Дробили работники бетон до самого вечера. Потом, как прежде их начальник, пропали надолго.

Уже во всей красе полыхала середина лета. Хотелось покоя и отдыха. А двор Анны Гавриловны печально топырился грязно-серыми обломками бетона, плотно набросанными на небольшом узком пространстве между двумя фундаментами: самого дома и невысокой внутренней ограды – подпорки для земли, под наклоном спускающейся ко двору от соседнего жилья.

-Чтоб вам счастье привалило! -  глянув на убогий двор, ругнулась огорченная хозяйка так, как когда-то говорила ее любимая тетя Мария, и направилась к автобусной остановке. 

Утро было тихим, ясным и приятно прохладным. На гладком асфальте уличной дороги лежали тени от абрикосов, вишен и яблонь, а сквозь сонные кроны деревьев пробивались косые лучи яркого солнца. Казалось, будто солнце шагало вместе с женщиной, весело заглядывая справа в ее карие глаза. 

Наконец поворот на тротуар, переход через поперечную улицу к автобусной остановке. Еще шаг через канаву, не заделанную после ремонтных дорожных работ, и можно поздороваться с соседкой, сидящей на реечной скамейке под пластиковым навесом. 

Правая нога женщины рванулась вперёд, но шаг оказался коротким. Плотная ткань юбки не позволила ноге дотянуться до опоры, и нога резко ушла в продолговатое углубление. Все тело Анны Гавриловны рванулось вперед - и женщина со всего маха ткнулась лбом и левым плечом в дубовую рейку скамьи. 

Из соседнего проулка выкатился легковой автомобиль. Мужчина за рулем обратил внимание на сидящую на земле женщину и суетящихся возле нее людей. 

-Что с вами? Вам нужна помощь? – глядя на пострадавшую, встревоженно произнес водитель, затормозив у взволнованной группы.

-Да, наверно, - растерянно ответила Анна Гавриловна.

-Давайте я отвезу вас в больницу.

-Хорошо, - все еще не очень соображая, что с ней произошло, сказала женщина. 

Мужчина, беря Анну Гавриловну под левую руку, хотел помочь ей встать, но женщина вскрикнула и снова опустилась на землю.  

-У нее, наверно, сломана рука, - послышался чей-то сочувственный голос. 

Опираясь на здоровую руку, Анна Гавриловна поднялась и, поддерживаемая незнакомым человеком и соседкой, села в авто. 

На скорой женщине сделали обезболивающий укол. К огромной шишке на лбу приставили грелку со льдом. Направили к хирургу, а затем в соседний город - к травматологу. Снимок обнаружил на левой руке закрытый перелом. Врачи мастерски упаковали плечо и руку в гипс, и Анна Гавриловна, в сопровождении внучки, вызванной по телефону ещё на скорую, вернулась домой. Впереди её ждал месяц раздражающей беспомощности, мучительных болей, вынужденных походов в лечебницу и каменистый, уставший ждать обновления ее двор. 

Рука ночами совершенно не давала спать. Женщина ложилась на спину, на правый бок, на левый – ничего не помогало. «Господи, за что такое наказание!» - с горечью и отчаянием думала она. На улице залает собака, на кухне заурчит холодильник, проедет мимо окна машина – никакие звуки внутри дома и снаружи не приносили абсолютно никакого облегчения. В какой-то момент измученное сознание ненадолго отключалось, а затем кошмар продолжался снова.

Интересно получается. Увидев человека на костылях, с ногой в гипсе, или с подвязанной рукой, мы мельком взглянем на него, вскользь посочувствуем и спокойно отправимся по своим делам, сразу же забыв о страдальце. И только когда несчастье произойдет с нами, и мучительница ночь никак не может ускорить свой ход, чтобы светлый день принес хоть какое-нибудь успокоение измученному телу, тогда мы начинаем по-настоящему сопереживать травмированному человеку. Анна Гавриловна страдала до слез, до изнеможения и жалела всех знакомых и незнакомых ей людей с переломанными костями и ждала рассвета. 

На восходе солнца женщина выходила на свою тихую, больше похожую на проулок улицу Мичурина. Поднималась по ней быстрым шагом вверх, до самого истока, до упора ее в каменистую улицу Богдана Хмельницкого. Затем, имитируя спортивную ходьбу, стараясь энергично двигать корпусом, по наклонной торопливо спускалась к ее устью. Дойдя до перекрестка с оживленной улицей Наконечного, возвращалась назад. И так несколько раз. Живое движение в безлюдной утренней тишине наполняло душу бодростью и терпением, ночные мучения куда-то отступали.